Чибисова Марина Юрьевна
Кандидат психологических наук, доцент кафедры «Этнопсихология и психологические проблемы поликультурного образования»
Факультета «Социальная психология» МГППУ
г.Москва

Рубрика: Материалы IX Всероссийской недели психологии образования

Дата публикации: 12.07.2013

«МОЙ РЕБЕНОК БОИТСЯ ТЕМНОТЫ»: 
КОНСУЛЬТИРОВАНИЕ РОДИТЕЛЕЙ ПО ПРОБЛЕМАМ ДЕТСКИХ СТРАХОВ

Коррекция детских страхов – одна из наиболее разработанных тем в практической психологии. Каждый психолог знает, что делать с ребенком, который боится темноты или контрольных. Игры, рисунки, песок, пластилин … — арсенал специалиста воистину огромен. Однако большое значение в успешном преодолении страхов имеет конструктивная позиция родителей. Для решения проблемы детских страхов психологу важно понимать, какие семейные факторы приводят к их появлению или стабилизации и какие рекомендации можно предложить родителям в зависимости от того, какие семейные факторы усугубляют детские страхи.

Страх — эмоциональная реакция на опасность, возникающая при восприятии человеком ситуации (или объекта) как угрожающей его спокойствию и безопасности (Л.А. Ибахаджиева). Как подчеркивает Л.А. Ибахаджиева, переживание страха может быть вызвано как реальным объектом, так и нереальным, воображаемым.

В отечественной психологии принято делить детские страхи на витальные и социальные (такой классификации придерживаются А.И.Захаров, О.В.Хухлаева и пр).

Витальные страхи – это страхи «не быть», «перестать существовать», страхи смерти в самом широком смысле (крови, войны, темноты, чудовищ и т.п.)

Социальные страхи – это страхи «быть не тем», «быть отвергнутым» (плохих оценок, опоздать в школу и т.п.)

Отметим, что в современных исследованиях можно встретить и более детализированные классификации. Так, Ю.А.Кочетова выделяет следующие виды страхов: «архаические» (темноты, животных, стихии, огня, воды); «социальные» (нападения, войны, уколов, врачей, страх заболеть и др.); «магические» (сказочных персонажей, страшных снов, психологического одиночества и др), «школьные» (наказания, опоздания, страха не соответствовать требованиям родителей) и «витальные» (страх смерти, крови, смерти родителей). Признавая всю ценность детализированных классификаций, мы в целях практической работы ограничимся выделением витальных и социальных страхов.

Психологические исследования показывают, что в онтогенезе сначала появляются витальные страхи, с момента поступления ребенка в школу возрастает доля социальных страхов. К подростковому возрасту преобладают социальные страхи.

А.М.Прихожан подчеркивает отличие страха от тревоги: у страха есть объект, а тревога – общее ощущение опасности и угрозы, не имеющее конкретного объекта. Подчеркнем, что сам ребенок может не осознавать этого терминологического различия и называть переживание тревоги «страхом».

Принято разделять возрастные и невротические страхи. Н.М.Иовчук отмечает, что страх является «универсальной реакцией» детства и проявляется «в физиологической для детей пугливости» (Справочник, с. 232). Обобщая ряд классификаций возрастных страхов, представленных в отечественной и зарубежной психологии (Н.Н.Авдеева, А.И.Захаров и др.), обозначим наиболее типичные возрастные страхи:

Ранний возраст: разлука с родителями, одиночество, травма, незнакомые люди, высота, громкие звуки, животные, темнота.

Младший дошкольный возраст (3 – 4 года): одиночество, темнота, замкнутое пространство, отрицательные сказочные персонажи (Баба Яга, Кощей Бессмертный, Бармалей, Змей Горыныч, монстры), маски, или куклы, или клоуны.

Старший дошкольный возраст (5 – 6 лет): страх смерти, тесно связанный со страхами нападения, темноты, сказочных персонажей, заболевания и смерти родителей, жутких снов, животных, стихии, огня, пожара и войны.

Младший школьный возраст: к витальным страхам добавляются социальные страхи: плохих отметок, наказания за них, опоздания, агрессии и неприятия со стороны сверстников. В начале младшего школьного возраста социальные страхи преимущественно связаны со взрослыми, ближе к подростковому возрасту появляются страхи, связанные с ровесниками.

Невротические страхи отличаются от возрастных по следующим параметрам:

длительное или постоянное течение;
большая эмоциональная интенсивность и напряженность,
болезненное заострение;
наличие других невротических симптомов: грызение ногтей, сосание пальцев, покашливание, накручивание волос, выдергивание бровей/ресниц, общая тревожность, нарушение сна и т.п.;
дезадаптация (см.: Захаров, Справочник).

Проблему семейных факторов в возникновении детских страхов впервые раскрыл еще А.И.Захаров. А.С.Спиваковская пишет: «Если в поведении ребенка возникли и укрепились страхи, это означает, что в его общении с родителями, в стиле воспитания допущены какие-то ошибки, что-то важное ускользнуло от внимания воспитателей» (Спиваковская, с.147).

Т.П.Гаврилова отмечает, что страхи «развиваются при недостатке родительского тепла, когда дети не чувствуют себя защищенными» (Справочник, с. 133).

Ю.А.Кочетова выделяет общие типы семейного воспитания, связанные с возникновением страхов у старших дошкольников:

• низкий уровень эмоциональной близости;
• высокий уровень тревожности в детско- родительских отношениях;
• недостаточная способность родителей воспринимать и понимать причины эмоционального состояния ребенка;
• низкий уровень безусловного принятия;
• неумение оказывать эмоциональную поддержку ребенку;

Ею также обнаружены специфичные типы семейного взаимодействия, связанные с возникновением страхов у детей дошкольного возраста:

• для детей 5–6 лет – высокая конфронтация родителей, низкий уровень эмпатии, низкое стремление к телесному контакту;
• для детей 6–7 лет – высокая требовательность, высокая строгость родителя и непоследовательность воспитания, низкий уровень ориентации на состояние ребенка.

Семейная ситуация может оказывать влияние на страхи ребенка двумя способами.

С одной стороны, события, происходящие в семье, особенности семейной обстановки могут выступать как фактор, непосредственно вызывающий страх (чаще всего это острое психотравмирующее воздействие). Например, если родители ребенка младшего дошкольного возраста в качестве наказания заставляют его сидеть одного в закрытой ванной комнате с выключенным светом, это может стать причиной появления у него страхов (причем не только темноты, как может показаться). Причиной страха может быть не только неконструктивное поведение родителей, но и довольно широкий спектр событий, как негативных, так и изначально нейтральных, происходящих в семье. Скажем, острый сердечный приступ, который пережила бабушка на глазах ребенка, может спровоцировать у него страхи за собственную жизнь или за жизнь родителей.

С другой стороны, поведение родителей и обстановка в семье могут не являться непосредственными причинами возникновения страха, но тем не менее могут оказывать влияние на стабилизацию страха. Страх как невротическая реакция в благоприятной обстановке может проходить относительно быстро, но в случае наличия специфических факторов, оказывающих негативное воздействие, будет стабилизироваться и переходить в невротическое расстройство.

Неоднократно отмечалось, что большое значение для возникновения детских страхов имеет общее неблагополучие семьи (алкогольно-зависимые или криминальные родители и пр.) Так, А.Ф.Ремеева и Ю.З.Колотова подчеркивают, что у детей из неблагополучных семей количество страхов, во-первых, больше, чем у детей из благополучных семей, во-вторых, они носят более выраженный характер.

Кроме того, показано, что страхи у детей могут быть вызваны конфликтными отношениями между членами семьи и прежде всего – между родителями. Резкие изменения в структуре семьи (развод или повторный брак родителей, рождение еще одного ребенка и т.д.) также могут привести к появлению и стабилизации невротических страхов у детей.

Н.М.Соколикова отмечает, что «развод – один из самых травмирующих и тяжелых для ребенка кризисов семьи …Для детей младшего школьного возраста из неполных (разведенных) семей характерны склонность к депрессивному состоянию, чувство печали и одиночества, низкая самооценка, ощущение нехватки внимания со стороны своей семьи, неудовлетворенность в общении, чувство малозначимости и малоценности» (Соколикова, с. 46, 50). При этом необходимо помнить, что перечисленные тенденции отражают общие закономерности и могут не иметь отношения к конкретному ребенку. Так, А.И.Захаров, анализируя страхи детей из неполных семей, отмечает, что «в сумме по всем возрастам неполная семья не оказывает существенного влияния на увеличение числа страхов» (Захаров 2, с.75). По его данным, уровень страхов в неполных семьях выше только у дошкольников 5 — 6 лет.

В дальнейшем рассмотрении мы опускаем факторы социального неблагополучия семьи, резкого изменения ее структуры и конфликтного характера взаимодействия между родителями, признавая, что они могут иметь большое значение в генезе и стабилизации невротических страхов у детей. Мы сфокусируемся на относительно благополучных семьях, в которых, однако, выражены невротические страхи у детей.

Прежде чем перейти к анализу семейных факторов, способствующих возникновению или стабилизации невротических страхов в детском возрасте, подчеркнем, что большое значение в этом имеют личностные особенности ребенка. Впечатлительность, сензитивность, эмоциональность делают его крайне восприимчивым к любым внешним факторам. Методы воспитания или способы педагогического воздействия, которые никак не затронут эмоционально устойчивого, стеничного ребенка, могут оказаться травматичными для таких детей. Поэтому важно помнить, что степень травмирующего воздействия одного и того же события будет разной в зависимости от того, насколько впечатлителен и раним ребенок.

Рассмотрим факторы, способствующие появлению/стабилизации витальных страхов у детей, и основные стратегии консультативной работы с родителями в соответствии с этими факторами.

• Страх выступает как способ привлечения внимания родителей.

В этом случае ребенок, демонстрируя страх, получает определенные вторичные выгоды: родители проводят с ним дополнительное время, ложатся с ним спать, позволяют отступить от режима дня или делают поблажки в предъявлении каких-то требований. Подчеркнем, что излишние разговоры и разъяснения, с помощью которых родители стремятся показать ребенку, что бояться нечего, также могут выступать как дополнительное внимание, приобретаемое ребенком в ситуации страха. Изначально страх может возникать под действием различных психотравмирующих факторов, не связанных с семьей, но в дальнейшем закрепляется и стабилизируется именно вследствие наличия вторичных выгод.

Рассмотрим пример подобной ситуации. В семье, где было трое детей (мальчики 15 и 8 лет, девочка 4 лет), у среднего сына после просмотра со старшим братом фильма ужасов появились страхи темноты и чудовищ. Эти страхи обострялись вечером, перед тем, как нужно было идти спать. Мама подолгу с ним разговаривала, стала ложиться с ним спать, чего не было заведено до появления страхов. Время, которое мама проводила со средним сыном, значительно увеличилось именно с появлением страхов у ребенка.
Как понять, существует ли этот фактор в семье?

Для этого необходимо расспросить родителей, как они реагируют на проявление ребенком страха. Признаками излишнего внимания являются излишние уговоры, объяснения, вторичные выгоды (время, которое родители проводят с ребенком в ситуации, когда тот чего-то боится). Следует также прояснить, как родители взаимодействуют с ребенком при отсутствии страха (возможно, если ребенок ничего не боится, он сразу получит значительно меньше внимания родителей). Необходимо понять, изменились ли стереотипы взаимодействия в семье с появлением у ребенка страха, то есть появились ли новые модели поведения, могущие стать вторичными выгодами. Именно это произошло в вышеописанном примере: мама стала ложиться с ребенком спать и значительно увеличила время, которое они проводили вместе.

Какие рекомендации можно дать родителям в этом случае?

Главное, что нужно сделать в этом случае, — минимизировать вторичные выгоды от страха (перестать сидеть с ребенком, уговаривать его и пр.). Еще Р.Дрейкурс писал: «Не позволяйте детским страхам произвести на вас впечатление».

Подчеркнем, что это не означает, что ребенка нужно полностью лишить эмоциональной поддержки. Нельзя игнорировать его переживания, тем более что страх может быть абсолютно реален. Важно найти способы поддержать ребенка, не уделяя ему при этом излишнего внимания. Необходимо настраивать ребенка на то, что он сможет справиться со своим страхом. В качестве дополнительной поддержки можно использовать игрушки, с которыми ребенок будет оставаться, рисунки, отражающие победу ребенка над страхом и находящиеся рядом с ребенком (на стене или под подушкой). Так, вместо уговоров и объяснений мама может обнять ребенка и сказать: «Я уверена, у тебя получится победить свой страх».

• Родители используют испуг в качестве воспитательного воздействия.

Если ребенок не слушается, не соблюдает режим дня и так далее, родители иногда пытаются его припугнуть: «Тебя заберет старик с мешком», «Сейчас придет милиционер» и т.д. «Подобный репертуар родительских угроз вызывает страхи главным образом у детей младшего дошкольного возраста, когда ребенок боится разлуки с матерью, верит в реальность угроз и в существование сказочных персонажей» (Захаров, с. 83)

Конечно, есть дети, на которых это не произведет никакого впечатления. Так, моя коллега поделилась примером неудачного «воспитательного воздействия» на маленькую дочь. Девочка никак не ложилась спать, и мама, стремясь успокоить ребенка, сказала ей: «Если ты не успокоишься, придут коты с мешками и заберут тебя!» Дочь в восторге заглянула под кровать и с энтузиазмом закричала: «Котыыы! Котикиии!». Однако впечатлительные, тревожные, сензитивные дети могут отреагировать на родительские запугивания появлением невротических страхов.

Приведем такой пример. Бабушка едет с трехлетним ребенком в поезде. Ребенок с интересом рассматривает устройство купе, смотрит в окно, пытается завести знакомство с соседями. Бабушка, желая его остановить, зловещим шепотом говорит: «Ох, сейчас придет тетя и будет ругать!» В течение всей поездки на любую спонтанную реакцию мальчика следует угрожающее «Тсссс! Тетя!» В итоге, когда в купе подсаживается новая попутчица, ребенок начинает плакать и прятаться за бабушку.

Страх может использоваться родителями не только в ситуации реального нежелательного поведения ребенка, но и как своего рода «профилактика», как в следующем примере. Мама с дочерью подходят к лифту. Мама говорит: «Не подходи так близко. Вот у нас в соседнем подъезде один мужчина подошел так же близко и упал в шахту». Неудивительно, что она обратилась к психологу по поводу страхов у дочери.

Как понять, существует ли этот фактор в семье?

Для выяснения ситуации в семье нужно расспросить родителей, какие воспитательные приемы используются в семье, как родители поступают, если ребенок не слушается, не выполняет их требования. Отметим, что сами родители чаще всего не отслеживают свои неэффективные воспитательные стратегии, поэтому лучше всего не задавать общих вопросов, а предложить максимально подробно воспроизвести ситуацию взаимодействия с ребенком: «Что вы говорите, когда он не слушается? И что делает ребенок? А вы в ответ что?»
В ряде случаев очень трудно выявить этот фактор, если подобную модель воспитания реализует, например, бабушка. В этом случае можно дать родителям домашнее задание понаблюдать за взаимодействием ребенка с другими членами семьи, обратив особое внимание на то, кто нагнетает страхи.

Какие возможны консультативные стратегии в данном случае?

Очевидно, что первым делом родителям следует прекратить использование испуга для получения желательного поведения ребенка. Параллельно с этим необходимо обсудить возможные варианты конструктивного реагирования. То есть необходимо совместно с родителями найти иные формулировки, которые, с одной стороны, обозначат имеющиеся правила, а с другой – будут эмоционально нейтральны. Нужно дать родителю ответ на вопрос, что он может сказать вместо того, чтобы запугивать ребенка. Например, бабушка в вышеприведенном примере могла просто сказать: «В поезде туда не залезают» и отвлечь ребенка игрой, а мама около лифта — ограничиться комментарием относительно того, где надо стоять, и не приводить никаких пугающих примеров.

В ряде случаев родители полагают, что отсутствие пугающих последствий снизит воспитательную эффективность их воздействий. Иногда дети сами спрашивают: «А что будет, если это сделать/не сделать?» Если ситуация потенциально несет в себе угрозу жизни или здоровью, достаточно ограничиться короткими комментариями типа «Это опасно» или «Можно упасть». Если вопрос касается семейного взаимодействия, то имеет смысл обсудить возможность использования логических последствий в качестве результата того ил иного поведения ребенка.

• Родители приписывают ребенку роль «трусишки»

В ряде случаев страхи ребенка стабилизируются на фоне в целом довольно комфортной и благополучной обстановки в семье, которая, однако, сопровождается тем, что ребенка начинают считать «трусишкой», ожидают от него подобного поведения и тем самым способствуют его закреплению.

С теоретической точки зрения эту ситуацию можно анализировать, например, в терминах «родительского программирования»: родители как бы настраивают ребенка на проявление страхов. В адлерианском консультировании подобная ситуация объясняется посредством идеи «жизненного стиля»: наблюдая за реакцией родителей, ребенок приходит к выводу, что он труслив и слаб.

Опишу недавний консультативный случай. Мама привела на консультацию девочку 10 лет, обозначив запрос как «Мы всего боимся». Придя в психологический центр, мама первым делом сообщила дочери: «Видишь, тут нечего бояться». На протяжении практически всего времени пребывания семьи в центре мама постоянно повторяла: «Не бойся, не беспокойся».

Интересно, что сама девочка никаких признаков тревоги не демонстрировала и адаптировалась довольно легко.

Как понять, существует ли этот фактор в семье?

Для выяснения подобной ситуации в семье важно обратить внимание на два момента. Во-первых, необходимо понаблюдать за взаимодействием родителя и ребенка. В данном случае диагностическими будут комментарии типа «Не бойся» или же иронические высказывания типа «Ну что, сейчас будешь прятаться?»

Во-вторых, нужно обратить внимание на то, что и как родители рассказывают о ребенке: если родители приписывают ребенку роль «трусишки», они зачастую не просто обеспокоены наличием страхов у ребенка, но описывают его личностные характеристики: «Он у нас такой трусливый».

Что можно порекомендовать родителям в данном случае?

Прежде всего, нужно прекратить комментировать и обсуждать поведение ребенка. Родительские высказывания относительно трусости ребенка не приведут к изменению его поведения, а, напротив, способствуют его закреплению.

Для того, чтобы изменить у ребенка самоощущение себя как «трусишки», родителям необходимо транслировать ему уверенность взрослых в его смелости, обращать внимание ребенка на проявления его смелости. Например, в вышеприведенном случае мама могла обратить внимание дочери на то, что та быстро освоилась в незнакомой обстановке. При этом важно помнить о таком нюансе. Если говорить ребенку «Ты такой смелый», это может восприниматься им как ложь: он сам себя таковым не считает. Поэтому нужно либо обозначать конкретную ситуацию в прошлом или «здесь и сейчас» («Сегодня ты был по-настоящему смелым») или же показывать потенциал, ресурс ребенка («Ты можешь быть смелым»).

• Родители воспитывают ребенка по типу доминирующейгиперпротекции (авторитарное воспитание)

При доминирующей гиперпротекции, как полагают Н.Пилипко и И.Диянкова, родительское отношение характеризуется сочетанием обостренного внимания и заботы о ребенке с мелочным контролем, обилием ограничений и запретов. При наблюдении за свободным взаимодействием родителя и ребенка бросается в глаза обилие требований, указаний, наставлений.

Родитель часто вмешивается в деятельность ребенка, ограничивая инициативу: «Перестань! Ты делаешь неправильно! Надо вот так!» В совместной работе родитель обычно берет инициативу на себя, мнением ребенка часто не интересуется и не прислушивается к нему, если оно высказывается; стремится задействовать ребенка как исполнителя.

Впервые о том, что излишне строгое воспитание может приводить к возникновению страхов у детей, говорил еще И.А.Сикорский в конце XIX века. Аналогичной точки зрения придерживаются и многие современные психологи: В.С.Мухина, А.И.Захаров и др. Л.Д.Кашапова и Л.А.Яковлева отмечают: «При авторитарном, репрессивном стиле воспитания со стороны родителей дети испытывают фрустрацию таких жизненно важных потребностей, как потребность в безопасности, любви, общении, познании через взрослых окружающего мира. Дети, испытавшие на себе подобный стиль воспитания, как правило, в дальнейшем относятся к окружающему миру как источнику угрозы и опасности, отсюда навязчивые страхи»
Как понять, существует ли этот фактор в семье?

Для оценки стиля воспитания можно воспользоваться психодиагностическими методиками (например, методика АСВ Э.Г.Эйдемиллера и В.В.Юстицкиса), дополнив ее наблюдением за взаимодействием родителя и ребенка (см.: Пилипко, Диянкова).

Что можно порекомендовать родителям в данном случае?

Понятно, что общие рекомендации типа «Будьте помягче» и «Не давите на ребенка» в этом случае бессмысленны: если бы родитель мог это сделать, он бы так уже поступил. Поэтому очень важно поставить конкретные задачи, обозначить конкретные навыки, которым родитель сможет научиться. Так, родителю, реализующему стиль воспитания по типу доминирующей гиперопеки, можно предложить в качестве рекомендации предлагать ребенку возможность выбирать из альтернатив и поддерживать его выбор, а также выражать принятие и поддержку ребенку.

• Родители сами обладают высоким уровнем тревожности и выраженными страхами

Высокий уровень тревожности и связанные с ним страхи зачастую являются свойственны нескольким членам семьи, что может выступать как фактор стабилизации невротических страхов у детей. Отметим, что в основе лежит не столько биологическая наследственность, сколько специфический семейный способ мировосприятия. А.И.Захаров пишет: «Обнаружена зависимость между количеством страхов у детей и родителей, особенно матерей … каналом передачи беспокойства служит забота матери о ребенке, состоящая из одних предчувствий, опасений и тревог» (Захаров, с. 82). Он также отмечает, что тревожность в отношениях с детьми может выражаться «беспокойством и паникой по любому, даже пустяковому поводу …предохранением от всех, большей частью воображаемых опасностей, что обусловлено наличием тревожных предчувствий, опасений, страхов у самой матери» (Захаров, с.146).

Проиллюстрируем данную позицию консультативным примером. Мама мальчика с большим количеством страхов рассказывает, что она сама очень переживает по любому поводу: стоит мужу опоздать с работы на десять минут, ей уже кажется, что с ним что-то случилось, малейшее недомогание ребенка сопровождается ее страхами относительно возможного исхода болезни. В конце консультации она взволнованно спрашивает психолога: «Ну почему же сын так всего боится?»

Как понять, существует ли этот фактор в семье?

В ряде случаев высокий уровень тревожности у родителей довольно легко заметить непосредственно в процессе беседы: в разговоре с психологом такие родители выражают множество страхов и опасений. В случае необходимости можно провести диагностику тревожности у родителей с помощью стандартизированных (например, тест тревожности Спилбергенра-Ханина) или проективных (тест Люшера) методик.

Что можно порекомендовать родителям в данном случае?

Прежде всего, важно помочь родителю увидеть, каким образом его собственная тревожность влияет на страхи ребенка. Понятно, что произвольно родители не смогут понизить уровень собственной тревожности, но могут как минимум за ней наблюдать и постараться уменьшить ее проявление в присутствии ребенка. Также важно выражать ребенку более позитивное отношение к жизни: высказывать оптимистические ожидания, выражать уверенность в благополучном исходе событий.

Теперь рассмотрим факторы, способствующие появлению/стабилизации социальных страхов у детей, и основные стратегии консультативной работы с ними. Мы сделаем акцент на социальных страхах младших школьников, поэтому в основном будем говорить о «школьных» страхах.

• Неадекватно жесткие способы реагирования родителей на учебные неудачи ребенка.

Практически все родители так или иначе реагируют на учебные неуспехи ребенка. Излишняя жесткость подобных реакций может лежать в основе социальных страхов, возникающих в ситуациях проверки знаний. К неадекватно жестким можно отнести физические наказания, эмоциональный шантаж («Когда я узнала, что ты получил тройку, у меня заболело сердце»), излишне суровые последствия («За одну четверку – никакого телевизора на месяц»). Подчеркнем, что для сензитивных и ранимых детей неадекватно жесткими могут быть и просто вербальные комментарии типа «Что ж ты у меня бестолковый такой».

Отметим, что далеко не всегда в основе такого поведения родителей лежит их безразличие к ребенку. А.И.Луньков отмечает: «Иногда родительские страхи перед школой, вынесенные ими из их собственного детства, настолько велики, что находят свой выход в жестоком и агрессивном отношении к детям» (Луньков, с.6).

Приведем такой пример. Мама обратилась за консультацией по поводу того, что у ее дочери- пятиклассницы появились страхи перед самостоятельными и проверочными работами по математике, вплоть до соматических реакций (девочку начинало тошнить). Мама пояснила: «Ну что вы, мы никогда не ругаем ее за двойки. Просто, если она получает тройку, в выходные мы никуда не идем, а занимаемся весь день математикой».

Как понять, существует ли этот фактор в семье?

Естественно, для проверки предположений о неадекватности способов реагирования родителей нужно расспросить их о том, что они делают в ситуации учебной неуспешности ребенка. При этом необходимо сфокусироваться не только на том, что родители делают, но и на том, что родители говорят. Нужно попросить родителя привести конкретные фразы, которые они говорят детям. Также полезно расспросить об этом самого ребенка: иногда родителю кажется, что он не делает ничего особенного, а ребенок реагирует крайне болезненно.

Что можно порекомендовать родителям в данном случае?

Первым делом необходимо помочь увидеть неэффективность используемых мер. При этом может оказаться, что речь идет не столько о неэффективности данного способа вообще, сколько о его несоответствии данному ребенку (естественно, это не касается физических наказаний). Затем необходимо совместно с родителями разработать конструктивные способы реагирования на учебные неудачи ребенка.

• Сверхценность учебных успехов ребенка для родителя

Известно, как важно для родителей, чтобы их ребенок был успешен. С самого раннего возраста родители создают все необходимое для этого, пытаясь научить ребенка плавать раньше, чем ходить, а читать раньше, чем говорить. И помимо «простой» родительской любви и заботы, здесь кроется один важный момент: успешность ребенка – это показатель успешности и компетентности родителей как в их собственных глазах, так и в глазах социума. Стремление мамы сделать все возможное для развития своего ребенка – еще и ее стремление показать себе и другим, что она достаточно хорошая мама. Такие тенденции становятся особенно значимыми, если воспитание – основная область самореализации для родителя. Тогда достижения ребенка становятся для мамы основой притязаний на признание, то есть она оценивает себя прежде всего через родительскую роль: если мой ребенок хорош и успешен – значит, я сама успешна.

В психотерапевтической литературе подобный феномен получил название «нарциссическое расширение». Н.Мак-Вильямс пишет: «Большинство родителей воспринимают своего ребенка со смесью своих нарциссических потребностей и истинной эмпатии. Каждый ребенок до некоторой степени рассматривается как нарциссическое расширение. С некоторой осторожностью следует заметить, что ребенок рад, что к нему так относятся. Заставить родителей гордиться и восхищаться, получая заслуженную высокую оценку, — одно из самых сладких удовольствий детства. Как правило, проблемой является степень и баланс: получает ли ребенок внимание также и независимо от того, содействует ли он целям родителей?» (Мак-Вильямс, с.229)

Таким образом, каждый родитель, с одной стороны, любит своего ребенка и принимает его таким, какой он есть, а с другой – рассматривает его как возможность удовлетворять собственные притязания на признание. «Родители бессознательно относятся к оценке ребенка, полученной в школе, как к оценке их родительской успешности», – говорит А..И.Луньков. Дисбаланс этого отношения, болезненная значимость успешности ребенка для родителей может приводить к появлению у ребенка социальных страхов.

Так, за консультацией обратилась мама второклассника. Она рассказала, что ее сын очень боится конкурсных и олимпиадных работ. В дальнейшей беседе выяснилось, что сама мама крайне болезненно переживает то, что она воспринимает как «неуспешность» своего сына. В дошкольном возрасте он производил впечатление одаренного, и ей казалось, что в школе он должен стать настоящей звездой. Однако, хотя мальчик учится на «отлично» и единственный в классе успешно осваивает иностранный язык без помощи репетитора, маму мучает сомнение в том, «есть ли у ее ребенка талант». Критерием «таланта» для нее стали именно конкурсы и олимпиады.

Как понять, существует ли этот фактор в семье?

Для понимания того, насколько значимы успехи ребенка для родителя, можно расспросить родителей о том, как они реагируют на учебные успехи и неудачи ребенка. Иногда родители утверждают, что ребенок сам болезненно стремится к успеху, а они говорят ему нечто вроде «Не делай, если не хочешь». Однако эта фраза зачастую звучит как «Если ты откажешься, признаешь, что ты слабый» и тем самым никоим образом не способствует снижению страха. Здесь следует уделить особое внимание ожиданиям родителя: зачастую более информативным с точки зрения выявления сверхценности успехов ребенка будет обсуждение вопроса о том, чего хотел бы родитель или чего он ожидает от ребенка.

Какие возможны консультативные стратегии в данном случае?

Прежде всего, необходимо обсудить с родителем положительные стороны ребенка. Родителя можно спросить: «Что вам особенно нравится в ребенке? Чем он уникален?» Очень важно сфокусировать родителя не на тех характеристиках, которые недостаточно хороши, а на симпатичных ему чертах ребенка. Также родителю нужно демонстрировать спокойное отношение к ошибкам и неудачам ребенка, подчеркивая их естественность и необходимость («Умные и хорошие люди тоже ошибаются»).

• Дефицит принятия, оценочное отношение к ребенку

В данном случае родитель занимает критическую позицию по отношению к ребенку, причем эмоциональный контакт между ними, естественно, ухудшается. А.И.Захаров обозначает такой тип воспитания как «гиперсоциальность». Он включает в себя «повышенную принципиальность в отношениях с детьми, … чрезмерную требовательность, …беспочвенное морализирование, …. нетерпимость к слабостям и недостаткам» (Захаров, с.148).

Приведем такой пример. Мама обратилась за помощью по поводу того, что ее дочь-второклассница на уроке никогда не поднимает руку, а если ее спросит учительница – отвечает еле слышно, хотя ответ всегда знает. Мама с девочкой пришли к психологу практически сразу после поездки с классом на экскурсию, в которой мама тоже принимала участие. На вопрос психолога, как прошла поездка, мама ответила: «Вы знаете, все хорошо, но вот ее прическа! Все время растрепанная!» — и добавила, повернувшись к дочери: «У хороших девочек всегда аккуратные волосы, ты же не хочешь, чтобы над тобой все смеялись?»

Как понять, существует ли этот фактор в семье?

Для проверки предположения о гиперсоциальности воспитания важно, с одной стороны, расспросить родителей о том, как и за что они поощряют ребенка, а с другой — понаблюдать за взаимодействием родителя и ребенка (см.: Пилипко, Диянкова).

Какие возможны консультативные стратегии в данном случае?

Конечно, в данном случае основная работа будет направлена на поддержание эмоционального контакта между родителем и ребенком. В качестве рекомендации можно предложить родителю найти какое-то занятие, которое им обоим с ребенком доставляет удовольствие и которое не связано со школой, и регулярно заниматься этим вместе. Также важно помочь родителю увидеть разницу между оценкой и принятием и научить его выражать ребенку принятие и поддержку.

• Наличие социальных страхов у самих родителей

Переход ребенка в школу актуализирует у родителей целый ряд собственных воспоминаний и переживаний, связанных со школой и преимущественно негативно окрашенных. А.И.Луньков пишет: «Фигура учителя для многих взрослых продолжает оставаться символом контроля и источником тревожности.. Школа для родителей всегда выступает в качестве новой формы власти над их ребенком. А ребенок для родителей всегда является частью их самих, причем наиболее незащищенной частью. Поэтому наибольшие страхи перед школой испытывают те родители, которые сами имеют проблемы эмоционально-психологического характера в отношении власти как таковой, различных форм подчинения и доминирования в мире взрослых.» (Луньков, с.1, с.4)

Приведем консультативный пример. За помощью обратилась мама первоклассницы. У девочки имелся целый ряд страхов, связанных со школой: она боялась получить плохую оценку, боялась опоздать, боялась, что ее будет ругать учительница. Учительница недоумевала, так как девочка успешно училась и в целом обстановка в классе была довольно спокойной. При наблюдении за взаимодействием девочки с мамой психолог заметила, что мама очень напряженно обсуждает любые темы, связанные со школой. В беседе с психологом мама девочки призналась: «Я сама школу никогда не любила и всегда очень боялась учителей».

Как понять, существует ли этот фактор в семье?

В данном случае полезно обратиться к анализу школьного опыта самих родителей: расспросить их о том, как они сами себя чувствовали в аналогичной ситуации в детстве, нравилась ли им школа, какие воспоминания о школе у них сохранились и т.п.

Какие возможны консультативные стратегии в данном случае?

Очень важно в этом случае помочь родителю дистанцироваться от ребенка. Вполне возможно, что школьный опыт ребенка будет другим, более позитивным.
Также в этом случае родитель может проговаривать ребенку, что он сильнее своего страха и может его преодолеть.

• Родители воспитывают ребенка по типу доминирующей гиперпротекции

Общую характеристику этого стиля воспитания и способы его диагностики мы уже давали выше. Здесь отметим, что у детей младшего школьного возраста подобный стиль воспитания может приводить не столько к появлению витальных, сколько к социальным страхам. Общие соображения по логике работы аналогичны описанным выше.

Список используемой литературы

• Ибахаджиева Л.А. Особенности объектных страхов у чеченских докольников. Автореф. дисс ….канд. психол. наук. М., 2009
•  Захаров А.И. Предупреждение отклонений в поведении детей. Спб: Союз, 1997.
•  Захаров А.И. Неврозы у детей и психотерапия. СПб.:Союз, 1998
•  Кашапова Л.Д., Яковлева Л.А. Роль семейного воспитания в формировании страхов у детей дошкольного возраста // Материалы V Международной студенческой электронной научной конференции «Студенческий научный форум»http://www.scienceforum.ru/2013/97/2509
•  Кочетова Ю.А. Страхи современных дошкольников и их связь с особенностями детско-родительских отношений // Психологическая наука и образование. 2012. №3. – C. 77-87
•  Луньков А.И. Как помочь ребенку в учебе в школе и дома. М.: Профессиональное образование, 1995.
•  Мак-Вильямс Н. Психоаналитическая диагностика. – М.: Независимая фирма «Класс», 2003
•  Пилипко Н.В., Диянкова И.В. Работа для троих. Коррекционная работа с детско-родительской парой в процессе психологического консультирования // Школьный психолог, 2002, № 36, 39.
• Прихожан А.М. Тревожность у детей и подростков: психологическая природа и возрастная динамика. М.:Московский психолого-социальный институт; Воронеж: Издательство НПО «МОДЭК», 2000.
•  Ремеева А.Ф., Колотова Ю.З. Специфика страхов детей из неблагополучных семей и их коррекция [Электронный ресурс] // Психология и право 2012. №1. URL: http://psyjournals.ru/psyandlaw (дата обращения: 09.06.2013)
•  Соколикова Н. М. Отражение «образа-Я» в рисунках детей из неполных (разведенных) семей // Психологическая наука и образование. 2009. №5. – C. 45-51
•  Спиваковская А.С. Психотерапия: игра, детство, семья. Том 2. — М.: ООО Апрель Пресс, ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2000
•  Справочник по психологии и психиатрии детского возраста. Под общей редакцией С.Ю.Циркина. Спб: Питер, 2001
•  Хухлаева О.В. Основы психологического консультирования и психологической коррекции. М: Академия, 2001