Дорофеев Даниил Юрьевич
Доктор философских наук, доцент кафедры философии
г.Санкт-Петербург

Рубрика: Материалы X Всероссийской недели психологии образования

Дата публикации: 23.06.2014

«СПОНТАННАЯ ЛИЧНОСТЬ: МЕХАНИЗМЫ САМООБРАЗОВАНИЯ»

Прежде всего, необходимо четко определить главные понятия, определяющие содержание темы нашего исследования, т.е. спонтанности, личности и творческого самообразования.

Причем особо стоит подчеркнуть, что все эти понятия предстают не изолированно, а в принципиальной взаимосвязи, что определяет характер их рассмотрения. Так, в разных аспектах возможно говорить о спонтанности природы (спонтанные излучения в физике, спонтанный пневмоторакс в медицине и т.д.). Мы же говорим о спонтанности человека, точнее даже о спонтанности как основании, главном механизме формирования и развития суверенной личности, которая раскрывается как творческое самообразование, самополагание, самовыражение. Каждое из этих понятий может быть определено через другое, например: суверенная личность – это способ спонтанного самообразования; спонтанность – это механизм обретения и развертывания человеком своего личностного потенциала; творческое самообразование – это спонтанная форма самоосуществления личности. Неудивительно, что для современной педагогической, психологической и философской антропологии проблема спонтанности является одной из основных, ведь ее исследование помогает изучить генезис, процесс становления, особенности осуществления творческой личности. Поскольку о философско-антропологических проблемах спонтанности я писал в своих последних книгах, то здесь я сконцентрируюсь на педагогических и психологических аспектах изучения спонтанности, хотя, конечно, уйти от философских аспектов мне не удастся.

Необходимо преодолеть узкое, поверхностное, но крайне устойчивое в повседневном сознании и повседневном языковом употреблении понимание спонтанности как импульсивного, стихийного, произвольного иррационального акта. Такое понимание – сформировавшейся устойчивый штамп, догматическая схема, и нужно усилие, чтобы критически преодолеть ее, ведь дуалистические модели так удобны для упрощенного, не углубленного рассмотрения! Да, спонтанность является проявлением человеческой свободы, но свободу как способность к самоограничению следует отличать от хаотичного произвола и своеволия; да, спонтанность не определяется законами рациональности и формальной логики, но это не значит, что она беспорядочна, ведь порядок может быть не только логический, но и logiquedeCoeur (Б. Паскаль) и ordoamoris (М. Шелер), ведь человеческая неоднородность, будучи целостной, не сводится к рассудку; да, спонтанность является способом и формой самовыражения человека, но она отнюдь не обязательно является проявлением эгоцентризма, индивидуальной замкнутости на себе, поскольку может включать в себя открытость Другому как важнейшее условие своего активного самопроявления. Подобный перечень можно было бы продолжать и далее, но все они будут основываться на необходимости отличать личностную спонтанность, или спонтанность личности, от спонтанности более низкого уровня – природной, индивидуалистической, эгоистической и т.д. Для нас личностная спонтанность – это открытая суверенная спонтанность, т.е. такой способ самоосуществления, в котором человек сохраняет и развертывает свою уникальную неповторимую личностность (Personlichkeit) в установке открытости (Offenheit) Другому. Это уточнение принципиально, т.к. спонтанность можно рассматривать и как агрессивное самоутверждение замкнутого на себе Я (Декарт-Сартр), и как растворение в безличном всепоглощающем начале, например, Бытии, по отношению к которому человек выступает способом его проявления, проводником, медиумом (Единое греков, Sein Хайдеггера). Оба таких пути, по нашему мнению, неприемлемы для личностной спонтанности и ее творческого самообразования.

Спонтанность, о которой говорим мы, является одновременно характеристикой личности (спонтанная личность) и способом ее обретения (спонтанность как путь к личности); в этом трудность ее анализа. Хотя теорий личности множество (религиозные, психологические, философско-антропологические, социологические и т.п.), но все же, можно предположить, сейчас, наверное, все согласятся, что личностью не рождаются, а становятся, причем процесс этот возможен именно как самостановление через свободное принятие как определенного самоотношения (само-творения, само-выбора, самополагания), так и отношения к Другому, миру в целом. Личность нельзя обрести ни в качестве единократного выбора, ни как итог некоего процесса – личность обретается, она есть личностное существование, личностная длительность и временность, осуществляющаяся в конкретных историко-культурных, социально-экономических, биографических обстоятельствах. Таким образом, личностная спонтанность – это установка на развертывание и актуализацию человеком своего собственного личностного потенциала.

Чем же характеризуется такая спонтанность?

Можно выделить несколько характеристик. Кратко скажем о двух и подробней — о третьей. Во-первых, открытость. В этом контексте о спонтанности как главном творческом механизме, причем не только у детей, много писал в свое время В.В. Налимов (в частности, в книге «Спонтанность сознания»), подчеркивая непроизвольно-бессознательный характер творчества, в котором человек в установке открытости приобщается бурлящим энергиям Космоса. Открытость есть условие восприятия привычного как нового, решимость выйти навстречу новому и принять его, что приводит к способности удивляться, которая, в свою очередь, мотивирует к творчеству, познанию и освоению. Во-вторых, неоднородность. Дело в том, что спонтанность как проявление человеческой целостности задействует всю полноту неоднородности человека, а не какую-нибудь одну ее часть, скажем, рациональную составляющую, которая, абсолютизируясь, начинает выполнять роль цензуры и фильтра для других сторон. Нужно уметь задействовать весь потенциал человеческой неоднородности, а для этого необходимо уметь быть открытым самому себе, чему и учат практики интроспекции, самопознания, интериоризации и т.д.

И, наконец, в-третьих, спонтанный порядок. Личностная спонтанность – это спонтанный порядок, и это не «противоречие в определении», а ее принципиальная составляющая. Ведь спонтанность не появляется на пустом месте, она является результатом определенной самоорганизации человека и имеет свой имманентный индивидуально-самобытный порядок. Нужно признать возможность органичного соединения свободного дорефлексивного (но не иррационального!) самопроявления – и определенного порядка. Можно привести несколько характерных примеров, показывающих продуктивность спонтанного порядка: внешний вид, или образ человека, являет собой результат спонтанно-непроизвольной манифестации способа его целостной личной самоорганизации, и в зависимости от изменения его порядка меняется и он сам – об этом было известно еще античной физиогномики, сейчас это продуктивная тема развиваемой мной антропологической эстетики; творческая деятельность воображения, упорядоченность которой позволяло Канту, раскрывшему всю его сложную структурную архитектонику по осуществлению им синтетической деятельности, отличать ее от беспорядочной фантазии; игра, спонтанный характер которой фундируется изначально определенными правилами и проявляется только при их наличии (хотя может выражаться и в их трансгрессивном нарушении, что также характеризует игровую установку); интуиция как способ непосредственного усмотрения и схватывания некой смысловой очевидности, подготовленный предшествующей работой по усвоению изучаемой проблемы и являющейся наградой за него; феномен «хезитации» – так лингвисты определяют способность к живой языковой импровизации, т.е. незапланированной и не подготовленной (например, в виде записанного текста, предназначенного для прочтения) заранее речи в форме непроизвольной языковой спонтанности, в которой содержание полагается в процессе произнесения, которое, однако, отличается упорядоченностью, последовательностью, четкостью, конечно, выразительностью, и воплощающего как «искусство речи», так и знание материала (подобная хезитация проявляется в суггестивностивыступающего, т.е. в использовании и задействовании механизмов дорефлексивного – а потому особенно эффективного – воздействия на слушающих, схожих с элементами магического заклинания).Если же приводить конкретный пример из истории культуры, то мне на ум сразу приходит древнегреческий пир, симпосион, представляющий собой личное пространство коммуникации близких друзей, которые, с одной стороны, раскрывают себя во всей полноте свободной праздничной непроизвольности и вольности, а с другой – исходят из заранее определенных нормативных правил (порядок проведения пира, смешения воды с вином, расположения гостей за столом в триклинии и др. – за всем этим следит специально избираемое лицо, симпосиарх). Кстати, вообще древние греки были склонны не противопоставлять так почитаемый ими принцип меры, порядка, логоса экстатичной спонтанности, а облагораживать его им (Ф. Ницше глубоко понял это как единство аполлонического и дионисического начала раннеклассической и классической эллинской культуры); такому синтезу, как и многому другому, мы, в XXI веке, можем и должны учиться у греков.

Стоит отметить, что все указанные моменты являются важными механизмами в процессе самообразования спонтанной личности, которую нельзя образовать извне, внешне, насильственно. Личность может только самообразовываться, и в этом процессе открытия себя как личности происходит сначала открытие спонтанности, затем ее развертывание и сублимирование, облагораживание. Как в автокоммуникациях (дневнике или автобиографии) отправитель содержания и его получатель тождественен, но в самом процессе автокоммуникации он меняется, так и в отношении спонтанной личности сам процесс ее обретения, происходящий в установке определенного самоотношения, качественно меняет человека, актуализируя его личностный потенциал. Само-образование учит человека быть свободным, а творчество – это продуктивный путь к осуществлению своей свободы. Творец, с одной стороны, может творить благодаря своей свободе, а с другой стороны, он является свободным, прежде всего, в своем творчестве. Свобода, таким образом, это условие творчества и его следствие, а само творчество – одно из наиболее полных воплощений и способов осуществлений человеческой свободы. Педагоги не могут научить творческой спонтанности, но они могут и – в определенном смысле должны – помочь в осуществлении ее возможностей, следуя в этом за Сократом, называвшим себя, как известно, повитухой. И здесь развитие образного воображения, интуиции, агональной составляющей творчества, наконец, развитие языковой спонтанности (попросту говоря, умения свободно, ясно и грамотно говорить на своем родном языке) должно гармонично сочетаться с пополнением информативной базы. При этом недопустимо сведение знания к информации, а поэтому необходима мотивация на внутреннее (а не только внешнее, скажем, формальное, на ближайший урок, запоминание) освоение полученного материала, возможность получать от образовательного процесса радость познания нового, как это удалось добиться в пушкинском лицее (выпускники которого в своем большинстве были не просто высокообразованными людьми, но именно творческими личностями).

Конечно, нельзя недооценивать так называемые «объективные», независимые от конкретного человека условия образования творческой спонтанности. Они, конечно, не детерминируют ее появление, но очень сильно способствуют ее развитию в организации творческого национального склада (этоса, ментальности). Так, например, определенные географические условия (скажем, обилие солнца, вырабатывающего, как известно, серотонин, фермент творческого оптимизма) могут очень сильно влиять на формирование творческого этоса, что может являться важной темой геопсихологии. Так, очевидно, что условия, в которых жили древние греки, не в последнюю очередь определили их склад как любознательных, открытых к новому, умеющих впитывать и перерабатывать его, любящих соревнования, диалоги и споры, способных удивляться – а ведь все перечисленное относится к важнейшим психологическим условиям и механизмам творческой спонтанности личности. О тех или иных историко-культурных, социально-экономических или биографически-бытовых обстоятельствах я уже и не говорю. Также нельзя не учитывать индивидуальную дифференциацию людей: как есть люди по самой природе своего мозга (что показали нейролингвисты) более или менее расположенные к изучению иностранных языков, так есть люди, условно говоря, «экстравертивные», изначально более определяемые рационально-вербальными и формально-логическими схемами, а есть «интровертивные», более открытые внутренней спонтанной энергии.

И все же, как представляется, более значимыми являются условия «субъективные». Как помочь развить собственную творческую спонтанность? Конечно, предельная ее ступень, воплощаемая гением, фундирована от рождения: или она дается, как абсолютный музыкальный слух, или нет, и никакой труд, усердие, даже талант тут уже не поможет (эта ситуация выразительно описана в пушкинском «Моцарте и Сальери»). Но для того, чтобы встать на путь обретения себя как спонтанной личности, не обязательно быть гением, однако необходимо уметь активно развертывать свой творческий потенциал. Ведь творчество – неотъемлемая составляющая самообразования личности: как понятие личности шире понятия профессионального творца (например, в искусстве), так и творчество – шире сравнительно узкого «профессионального» понятия творчества (литературного, живописного и т.д.).

Наподобие того, как М. Фуко, крупнейший французский философ второй половины прошлого века, говорил о «практиках себя», вполне можно говорить о «со-творении самого себя», или об «авто-творчестве». Но, безусловно, учитывая без преувеличения центральную значимость в этом процессе детского и юношеского возраста, нужно одновременно деликатно и эффективно суметь помочь человеку в раскрытии собственных творческих и личностных возможностей.

Обучить спонтанности нельзя, но можно создать условия и среду, вовлечение в которые будет стимулировать – опять-таки непроизвольно, спонтанно – ее развитие, а через нее – и развитие самой личности. Здесь мы подходим к психологии и антропологии творчества. Все, наверное, знают те или иные школы, в которых эти задачи эффективно решаются.

Формальных приемов и средств здесь нет, очень многое зависит от конкретной индивидуальности учителя. Тем не менее, нельзя пренебрегать уже накопленным опытом исследования психологией творчества специфики творческого процесса, включающего в себя, в частности, анализ зарождения замысла, воображение, интуицию, озарение, вдохновение (инсайт), особенности соотношения вербального и невербального опыта и т.д. Такие исследования показали, что процесс творчества, хотя и не может быть полностью объективирован, рационализирован и формализирован, включает в себя пересечение и взаимное дополнения дорефлексивных (бессознательных, до или вневербальных) и осознаваемых компонентов. Так, Платон в диалоге «Ион» говорил о нерациональной, экстатической, самозабвенно-исступленной основе художественного творчества; К.С. Станиславский учил о сверхсознании как высшей концентрации духовных сил личности в процессе творческого созидания; З. Фрейд видел в творчестве сублимацию бессознательной энергии, либидо; М.К. Мамардашвили писал о «невербальном внутреннем слове», т.е. о невербализируемых смыслах, проявляющихся в творческой деятельности; ну и, конечно, полней и очевидней всего бессознательный момент проявляется в творческой деятельности детей, у которых она носит наиболее спонтанный характер, но наименее упорядоченный и продуктивный (мы сейчас не говорим о таких детях-гениях, как, например, маленький Моцарт). Английский психолог Г. Уоллес выделяет четыре основных стадии творчества: 1) подготовка, формирование мотивов для творческого процесса и обрабатывание материала (вербального и невербального); 2) созревание – это внутренний процесс, преимущественно мало сознаваемый, в котором осуществляется становление принципов творческого решения («внутренняя работа»); 3) интуиция, инсайт, спонтанный прорыв в творческом открытии; 4) проверка и осознание достигнутых результатов, включающая рефлексивные возможности. Как мы видим, из этих четырех этапов творчества на трех преобладает дорефлексивная спонтанность, опирающаяся на свой личностный порядок.

В силу всего сказанного, психология творчества — важный и самостоятельный раздел современной психологии, изучающий психологические основания творческой деятельности человека, прежде всего, в искусстве, науке, философии, познании в целом, а также у детей. Основное содержание психологии творчества сводится к исследованию условий, механизмов, специфических форм творческого процесса на самых разных уровнях – от открытия мира ребенком до гениальных творений ученых и художников. Одним из родоначальников этой активно развивающейся области психологии был отечественный ученый Лев Семенович Выготский (1896-1934), написавший, в частности, такие произведения, как «Психология творчества» и «Воображение и творчество в детском возрасте». В последнем труде, в частности, Выготский отмечает особую важность воображения как центра творческой деятельности, который следует максимально продуктивно развивать. Думается, что здесь следует активно и методически приобщать ребенка с ранних лет к музыке, о чем говорили еще древнегреческие мыслители (Платон, Ксенофонт, Аристотель), обладающей наиболее сильными возможностями воздействия на душу и развития образного воображения и мышления на дорефлексивном уровне (экспериментально уже доказано, что классическая музыка благотворно влияет как на психику, так и на развитие интеллектуальных и интуитивных способностей), и к живописи, позволяющей воспринимать, оценивать и понимать мир в визуальных колористических и геометрических формах. Об игровых формах (само)образования написано много; но, может быть, не менее, а то и более важно, научить ребенка диалогу, важнейшему механизму процесса творческого открытия и саморазвития, развивающему умение слышать и слушать, а также учащему личностному общению: об этом не раз говорила герменевтика. Дети, как известно, по своей природе открыты к удивлению, но нужно суметь эффективно «настроить» эту способность, чтобы удивление, о чем говорил Аристотель, стало источником познания и самообразования личности, т.е. использовало бы свой творческий потенциал (в этом и состоит важнейшая функция семьи и педагогов). Тот же Выготский отмечал, что специфика деятельности воображения детей состоит в том, что из-за недостатка опыта оно беднее по содержанию, но свободнее, а у взрослых обилие опыта приводит воображение к схематизации, штампам, закостенелым моделям, т.е. лишает его творческой свободы.

Поэтому нужно уметь налаживать эффективное взаимосоотнесенное сотрудничество информативного содержательного опыта и свободного творческого синтеза. Очень важно сохранять подобную открытость, способность удивляться, даже некоторую наивность в восприятии окружающего мира и взрослому человеку, который, обладая уже определенным опытом, может использовать такую установку для творческих содержательных открытий, которые, в конечном счете, являются «открытиями самого себя». А творческая личность – это, прежде всего, спонтанное самополагание себя в открытости миру и в диалоге с ним, и для этого нет необходимости быть членом Союза писателей или художников, достаточно решиться на самообразование своей спонтанной личности.

Список используемой литературы

• Выготский Л.С. Воображение и творчество в детском возрасте.
•  Дорофеев Д.Ю. Суверенная и гетерогенная спонтанность. Философско-антропологический анализ. — СПб.: СПбГУ, 2008.
•  Дорофеев Д.Ю. Под знаком философской антропологии. Спонтанность и суверенность в классической и современной философии. — М.-СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2012.
•  Дорофеев Д.Ю. Древнегреческий пир как пространство личной коммуникации и философии (материал семинара по «Пиру» Платона) // Платоновский сборник. — М.-СПб.: РГГУ-РХГА, 2013. — С. 208-228.
• Налимов В.В. Спонтанность сознания. — М., 1972.
•  Ницше Ф. Рождение трагедии из духа музыки // Ницше Ф. Сочинения в 2-х томах. — М., 1990. – Т. 1.
•  ХейзингаЙ. Homo ludens. — М., 1994.